Может ли мир на востоке Украины наконец-то быть в пределах досягаемости?

Источник: The Guardian

16.12.2019 13:31

4 мин. 28 сек.

В прошлый понедельник, в течение пяти лет после конфликта на востоке Украины, российский президент сел за стол переговоров со своим украинским коллегой Владимиром Зеленским. В сопровождении Эммануэля Макрона и Ангелы Меркель у них была причина объявить свою встречу успешной.

Эти четверо, возможно, не принесли немедленного мира в регионе, но они согласились на полное прекращение огня, дальнейшее разъединение, разминирование, усиление контроля со стороны Организации по безопасности и сотрудничеству (ОБСЕ) в Европе и полный «все на всех» обмен пленными к концу года. Все четверо подтвердили свою приверженность Минским соглашениям на 2014–2015 годы, «дорожной карте к миру», реализация которой зашла в тупик, несмотря на разное толкование Москвой и Киевом его компонентов и последовательности. В рамках усилий по размораживанию Минского соглашения, Украина обязалась включить «формулу Штайнмайера», которая обещает выборы в районах восточной Украины, контролируемой силами, поддерживаемыми Россией, в новый закон о статусе этих территорий. Это может показаться не таким уж большим, но после долгих лет тупика первое из этих совещаний с 2016 года представляет собой прогресс.

Конечно, окончательный успех или провал заседания в понедельник не будет измеряться достигнутыми договоренностями. Важно то, есть ли у Украины и России возможности и желание их реализовать - и что будет дальше. Прекращение огня было обещано ранее. Специальный закон о статусе был принят при предшественнике Зеленского Петре Порошенко. С надеждой на то, что стрельба должна прекратиться, и Украина должна разработать четкий путь, чтобы вернуть отколовшийся регион.

Это будет нелегко. Украина, которая не начала этот конфликт, стоит перед выбором между продолжением войны, в которой погибают солдаты и мирные жители, и сложной задачей восстановления региона и населения после пяти лет борьбы, недоверия и того, что все больше ощущается как сокращение границ двух стран.

Несмотря на то, что возвращение территории и ее жителей, по-видимому, является тем, с чего эта война и начиналась, некоторые украинцы считают, что формальное принятие статус-кво с замороженным конфликтом и фактически утраченной территорией, по крайней мере на данный момент, является приемлемым решением. Когда Зеленский вел переговоры в Париже, протестующие в Киеве были готовы отвергнуть все, о чем он смог бы договориться, как капитуляцию. Оппозиция президенту исходит от политиков и активистов, обеспокоенных тем, что их новый лидер проталкивается плохо спланированной политикой, ветеранами войны и ядовитыми правыми группировками, которые угрожают вооруженным насилием.

Зеленский нервировал все эти группы с тех пор, как он вступил в должность в мае, и начал предпринимать шаги к миру, который он обещал в своей предвыборной кампании. В октябре он поклялся вывести войска в трех местах и публично принял версию формулы Штайнмайера. Первоначально, она излагала дорожную карту для выборов на Востоке, прежде чем Украина вернула территорию, которая будет реинтегрирована, но автономна. Версия Зеленского изменила порядок: он потребовал реинтеграции перед выборами. Но его публичное заявление в поддержку общей концепции успокоило Москву и подготовило почву для переговоров в прошлый понедельник.

Неопределенность относительно пути Зеленского к миру, вероятно, является одной из причин, по которой он отказался от голосования. Там, где он когда-то пользовался поддержкой почти трех четвертей украинцев, сегодня чуть больше половины считают, что он делает хорошую работу. Хотя его убывающая популярность создает проблемы, больший риск как для примирения, так и для общей политической стабильности в Украине может быть вызван беспорядками от его противников. На прошлой неделе, однако, это было скромно: протестующие в Киеве разошлись после пресс-конференции, довольные тем, что их лидер фактически не сдался Москве.

Зеленский в состоянии выполнить свои обещания. Он может укрепить свою позицию, протянув руку народу восточной Украины и заверив тех, кто там живет, и тех, кто был перемещен в результате конфликта, что он считает их однозначно украинцами - что он и повторил в прошлый понедельник.

Но он не может сделать это один. Ему нужен президент России, чтобы сделать свое дело. Исторически Москва утверждала, что не может вести переговоры от имени самопровозглашенных лидеров, которых она поддерживает на Востоке Украины. Вместо этого она хочет поместить их за столом переговоров с Киевом. Это означает, что если обмен пленными не произойдет, прекращение огня не будет соблюдаться, а наблюдатели ОБСЕ останутся ограниченными в своем движении, Москва может сказать, что она не несет ответственности.

Но если позиция России на переговорах остается жесткой, Кремль может многое выиграть от прекращения войны. За последние пять лет страны-члены ЕС продемонстрировали, что им нужны признаки прогресса, чтобы ослабить или отменить санкции, которые они ввели в отношении России, когда начался конфликт. Поддерживать фактические государства на плаву в восточной Украине дорого, а мир означает представительство в Киеве русскоязычных восточных украинцев. Прогресс в области мира облегчит путь к газовой сделке с Украиной, которая необходима Москве для поддержания экспорта в остальные страны Европы. Что касается утверждений о том, что она не может говорить за своих доверенных лиц, их экзистенциальная зависимость от российской военной и финансовой поддержки дает Москве существенные рычаги воздействия, которые она использовала в прошлом. Если Москва решит, что хочет мира, она может ее достигнуть.

Четыре лидера планируют встретиться снова через четыре месяца. Предполагая, что это произойдет, им придется начать говорить о шагах, необходимых для того, чтобы Минский договор стал реальностью: выборы, контроль на границе и амнистии. Предстоящие месяцы станут испытанием: если стороны действительно выполнят то, о чем договорились на прошлой неделе, у них будет гораздо больше поводов для оптимизма в отношении того, что этот конфликт наконец может закончиться.